Белорусское документальное кино

Есть в белорусском документальном кино фильмы прямо-таки карнавальной ориентации. Карнавальные не в смысле цветовой зрелищности, а в смысле безудержной свободы автора. Однако это та свобода, которая в большей степени говорит не о творческой фантазии, а о желании реабилитировать себя, автора, на фоне реальности. Речь идет о фильме «Поговорим на «ты», или Сеанс скульптурной лепки как психоанализ» (реж. А. Карпов). Действие происходит в мастерской скульптора, который лепит портрет режиссера. По ходу сеанса идет диалог между режиссером и скульптором.



И диалог, и процесс ваяния, и даже детали в мастерской – все сосредоточено на личности режиссера, все не просто подчиняется его воле, а как бы существует только для того, чтобы полнее проявить все нюансы характера, физиогномические подробности. В фильме мог бы получиться двойной портрет скульптора и режиссера, а вместо этого – удвоенный через увеличительное стекло самолюбования портрет одного режиссера, которому как бы и вовсе нет дела до того, что и кто его окружает. Здесь присутствие автора в прямом и ассоциативном плане настолько велико, а его след, как и любое его движение, настолько заметны, что о «следе души» речь вообще не идет.

Фильмом, представляющим абсолютно организованную автором реальность, «скомпонованную» по авторскому усмотрению, с помощью монтажа, планов, ракурсов им же откоментированную, но при этом остающимся документальным свидетельством этой реальности, можно назвать «Кривую ниву» (реж. С. Рыбаков). Кривая нива – так называется деревня в Чернобыльской зоне. Автор выбрал именно тех героев, которые более всего соответствовали его концепции. Название предопределило не только судьбу деревни, но и судьбы героев, которые абсолютно разные и в то же время похожи друг на друга. Похожи своей огрубелостью от работы, как некогда были похожи огрубевшие лица работающих людей – шахтеров, землекопов, ткачей – на картинах Ван Гога. Но похожи они и другими чертами – чувством нерасторжимости со своими домами, землей. Это фильм о неубиенности жизни, о ее возможности там, где она стала невозможной. Жизнь продолжается благодаря этим людям.

Поразительно, что они не доживают свой век, а именно живут: разбивают грядки, достраивают камин, собирают на зиму дары лета и осени, ухаживают за могилами умерших родственников, ходят в лес за хворостом, чтобы подтеплить свои убогие избушки. И при этом говорят о любви и к грядкам, и к дому, и к земле. То есть – о любви к своей малой родине, к жизни вообще. Автор ведет повествование неторопливо, нанизывая характеры, диалоги, эпизоды, кадры, как драгоценные камни в роскошном ожерелье. Это ожерелье и есть воплотившаяся идея автора – любовь. Поразительно, что в это же время, но на других широтах иранский режиссер снял фильм о такой же исчезающей деревне, дыхание в которой поддерживается только жизнью одинокой старухи – «За снежным холмом» (реж. Р. Лавафипур). В деревне, которая расположилась за снежным холмом, кипели некогда свои страсти, происходили свои трагедии.

Достоверность увиденного и доверие зрителей к изображаемому в документальном кино не всегда находятся в прямо пропорциональной зависимости от того, что называется «голой правдой». Иногда эта правда может и не вызвать доверие зрителей, даже не столько доверие, сколько то «сочувствие», которое, как известно, дается как «благодать». Ощущение правды возникает тогда, когда в запечатленном (портрете, пейзаже, событии) открывается новый метафизический смысл. Как, например, случилось в фильме «Мария» (реж. В. Аслюк). Трудно отнести этот фильм к лучшим произведениям режиссера. Тем не менее он пленяет и надолго остается в памяти благодаря ощущению невероятно бережного отношения к человеку, интонацией автора, в которой есть то, что называется «светлая печаль». Эта интонация, похожая на мелодию флейты, говорит много не только об отношении автора к героине, но и о ней самой.

И это та информация, которую порой трудно передать словами, ее надо чувствовать, как можно чувствовать музыку, аромат осени, вибрацию солнечного света в листве. «Мария» – пример отнюдь не парадного портрета. Здесь даже достижения героини, советской трактористки, некогда блиставшей в лучах славы, воспринимаются как знаки хоть и бравого прошлого, но сейчас оказались совершенно никому не нужные. Автор показывает героиню в контексте нескольких временных пластов. Время прошлое обозначено кадрами хроники советских времен, где героиня молода, хороша собой, она героиня не только полей, но и известных на весь Союз когда-то телепередач – «А ну-ка, девушки!», «Огонек». Там было все, что надо для того, чтобы верить в себя, будущее: счастье молодой матери, любимой жены, общественное признание. Время настоящее, которое когда-то казалось столь же счастливым будущим, вывернулось наизнанку, приоткрыв все житейские шероховатости. Одинокая старость, вдовья доля, ветхое жилище, безрадостная работа у колхозной бензоколонки.

Состояние героини, прочувствованное автором, передается в сюите белорусских пейзажей: скромных, грустных, притягательных именно такой, неброской, красотой. В этой картине, как в каждой картине Виктора Аслюка, есть нечто большее, чем просто портрет или просто пейзаж. Он автор поразительного чувства правды и столь же поразительных обобщений. Именно это чувство рождает подлинность метода. Фильм правдив и честен, демократичен и бесконечен по количеству открываемого каждым новым зрителем смысла. Это фильм о беспечности и радостях юности, о неоправданных надеждах в зрелом возрасте, о печали одиночества, о воле и достоинстве, о желании любить. Словом, это фильм о многообразном смысле самой жизни. Метафизический смысл, как правило, всегда резонирует в нас вспышками эмоциональных озарений и приближает к неким истинам.

Он, хоть и имеет отношение к другой жизни, но всегда дает нам новое знание о нас, о нашей жизни. И глубина этого знания, и то, в какой эстетической форме оно подается, удивительным образом соприкасаются с нашим жизненным опытом. Так было в «Марии», так случилось и с фильмом «Заведенка» (реж. Г. Адамович). Применительно к этой картине стоит говорить не только о документальной, но и о художественной правде. Это художественное документальное кино по-настоящему высокого уровня, в котором неразделимы авторская выстроенность на заданную тему и абсолютная документальность реальности. Иногда кажется, что эта художественная правда реальности создана каким-то мистическим образом. «Заведенка» остается «фантастической загадкой». Как можно было передать несколько дней из жизни обычной деревенской семьи, что эти мгновения достигают уровня некоего вселенского времени?!

Дата размещения: 13-11-2019, 13:53