XXXI Международный фестиваль короткометражного кино

«О»—эмблема традиционного Международного фестиваля короткометражного кино в небольшом, невысоком, с тихими, предельно аккуратными боковыми улочками городе е (по первой букве и эмблема), что в земле Северный Рейн-Вестфалия в Германии. Устроители «дней короткого фильма», проходивших в в 31-й раз, гордятся их демократичной атмосферой, шутливо называя свой фестиваль—в отличие от чопорных Каннского и Венецианского—фестивалем джинсов, а не смокингов. И действительно, в фестивальной публике преобладали эти самые джинсы, свитеры, куртки, расстегнутые вороты. Бабочки—не дай бог, галстуки—редкость.



Светской тщательностью одежды в сочетании с красивой сединой и некоторым величием запомнился лишь один человек, который мог бы, пожалуй, сойти за члена бундестага, но был билетером, впрочем, не слишком придирчиво выясняющим ваши права на вход. На вечере открытия было представлено международное жюри, целиком состоявшее из женщин (такая вот идея пришла на этот раз устроителям), во главе с венгерским кинорежиссером Мартой Месарош и фестиваль начался... Его девиз: «Путь к соседу». Ах, до чего же прост, легок и быстр стал в наше стремительное время путь даже не к соседу, не к тому, кто обитает за ближайшим забором, а где-то там—за горами, за долами!..

Что-то около четырех часов лёту от Шереметьева до аэропорта во Франкфурте-на-Майне, затем по чудо-сооружению, шестиполосной автостраде, еще около трехсот километров, плавно пройденных за два часа (несложное арифметическое действие даст представление читателю о средней скорости), и мы оказались перед фестивальным экраном Большого зала Луиз-Альберт-Халле. Но наибольшее в этом смысле чудо как раз сам фестивальный экран. Уж он-то время пути к соседу сжимает до предела. Сидя в кресле кинозала, вы получаете возможность буквально неостановимого перемещения из края в край земли. Экран заполняется картинами, в которых можно во всех деталях увидеть, как в далекой африканской деревне делают плошки, как ловят рыбу тунисские рыбаки, как ухаживает за домашней живностью и обрабатывает землю египетский крестьянин. И т. д., и т. п.

Короткий же метраж скорости вашего передвижения по земному шару только способствует. Но вот что существенно: чем дальше вы движетесь с помощью экрана по свету, тем все крепче ощущение, что в склонности немалого числа документальных фильмов мира к неторопливой фактографии, к фиксации—подробной, порой дотошной—того, что предстает перед камерой, чего-то явно не хватает. Зрительный зал, главным образом молодежь, скучнел, влюбленные парочки принимались целоваться... Дело, думается, не только в том, что возникший примерно на рубеже 50—60-х годов интерес к киноэтнографии, к «аборигенной», так сказать, тематике в их чистом виде теперь несколько по угас. Тут иное: сам фестивальный экран другими своими лентами все настойчивее давал понять, что путь к сближению с соседом далеко не всегда исчисляется возрастающими в век немыслимого прогресса скоростями. И, может быть, с особой наглядностью он давал это понять именно в тех фильмах, где демонстрировались скорости уже почти непостижимые.

Что там четыре часа лету... В памфлетной картине документалистов Германии В. Хайновского и Г. Шоймана «Веселая игра» об «оборонных» забавах США «игрушки» снабженные ядерными боеголовками, способны отмерить путь к соседу даже не за ближайшим забором, а к тому, что обитает где-то там. за горами, за долами, в считанные минуты. Болгарские мультипликаторы показали ленту: средневековые человечки возводят провинившегося на окруженный унылой толпой эшафот, палач деловито готовится, но в последнее мгновение примчался взмыленный гонец—отменяется!.. Ликует толпа, взлетают чепчики, недоволен палач, однако на эшафот ставят вполне средневековое кресло с высокой спинкой, провинившегося крепенько приматывают к креслу, подсоединяют какие-то проводочки и... ну, остальное, надо думать, вам понятно. Оказывается, не отменяется, а заменяется в соответствии с новыми для средневековья техническими веяниями. Болгары назвали свою желчную ленту «Прогресс». Конечно же. сокращающие путь к соседу головокружительные скорости сами по себе олицетворяют прогресс. «Но что останется от соседа?»—спрашиваете вы себя, всматриваясь в полотно экрана Вопрос не риторический.

И экран фестиваля дает на него не риторический ответ. Во всеоружии сверхскоростей Израиль стремится стереть с лица земли народ Палестины, о котором рассказывается в картине «Хроника одного народа». Большинство фильмов Латинской Америки повествуют о том, как военщина, хунты, диктатуры быстро, глазом не успеешь моргнуть, расправляются не то что с соседом, обитающим за ближайшим забором, а живущим в твоем же доме, в квартире за стеной. Или идущим рядом с тобой по улице—его прошьет автоматная очередь из пролетевшего мимо авто. Или соседа найдут обезображенным в сточной канаве. Или не найдут вообще, исчезнет без следа. И все это, разумеется, «во имя национальной безопасности». Так и назван бразильский фильм, разделивший вместе с другой бразильской картиной «Народ луны, народ крови» (о гибели древней культуры под напором буржуазной «цивилизации») главный приз фестиваля. Построенный на сочетании игровых сцен и документального репортажа, фильм «Во имя национальной безопасности» рассказал о том. как это было во время двадцатилетней власти в Бразилии военных. И когда вы слышите полные муки и мужества рассказы вырвавшихся из застенков, то понимаете, что у фестиваля в Оберхаузене. этого не столь уж частого на Западе прогрессивного киномероприятия, не только демократичная атмосфера, но и демократическая направленность. И что это вовсе не «фестиваль джинсов», а фестиваль печали и гнева. Наверное, именно потому он вобрал в себя и целую обойму лент на острейшую, волнующую передовое западное кино тему—положение рабочих-иммигрантов. И игровые, и документальные картины, повествующие ли о судьбе турецких рабочих в Германии, или тунисских в Италии, или скажем, пакистанских в Греции, были сделаны с разной степенью совершенства, но все пронизывались одним: горечью, трагизмом. В игровой, но снятой в жесткой документальной манере испанской картине «Мамочка дорогая» старуха ждет сына, отправившегося в поисках счастья за океан, а получает вместе с заработанными им долларами весть о его смерти. Мать приносит деньги в старый свой дом, запаляет печь и сжигает банкноты один за другим...

Надежды оборачиваются безнадежностью... Ибо путь к соседу—это не просто перемещение из страны в страну, облегченное к тому же возросшими скоростями. Это о другом: от сердца к сердцу. Такой путь совсем не прост, не легок, далеко не быстр, но фестивальный экран не уставая доказывает, что иного пути вселить надежду и уйти от безнадежности в мире просто не существует. Он доказывал это в кубинском фильме об участнике гражданской войны в Испании и французском Сопротивлении, интернационалисте, прошедшем ради соседа, ради будущего всех людей ад фашистских концлагерей, в ленте из Германии о сцепщике поездов или. например, в отмеченной живым юмором румынской картине о городском фотоателье. На путях сближения и взаимопонимания кинематограф мира ищет и новые формы киноязыка. На фестивале демонстрировалось немало экспериментальных лент—игра цветом, светом, монтажом, скоростями съемки.

Смотреть их было интересно, они разнообразили программу, хотя, на мой взгляд, потуг в них было все же больше, чем итоговых удач. Во время показа венгерской экспериментальной программы я не мог отделаться от ощущения, что колдую над «кубиком Рубика». Наибольшей тягой к эксперименту отличались мультипликационные картины, в том числе и две представленные Россией.— «Небылицы» П. Пярна и «Бык» В. Уусберга. Обе хорошо были приняты зрителем, а вторая по разделу мультипликаций поделила с действительно оригинальнейшей венгерской лентой «Гравитация» Гран при. ...И вот мы снова на шестиполосной автостраде по дороге во франкфуртский аэропорт. Обгоняем неторопливо движущийся рифленый металлический автобус с надписью «Военно-воздушные силы США». И тут вдруг вспоминается, что строительство прекрасных автострад, этих автобанов, когда-то впервые затеял Гитлер и все больше на Восток.

Ему тоже хотелось сократить до предела километраж «пути к соседу». В металлическом автобусе сидели штатские люди, дети. Сегодня воскресенье, день отдыха. Впрочем, нам, помнящим предпоследнее воскресенье июня 41-го года, хорошо известно, что для желающих начать воскресенье не помеха, даже как бы наоборот. Одна из самых сильных, на мой взгляд, фестивальных лент американская картина «Доктор Чарльз Клеменс» рассказала о летчике, по облику типичном американце, браво прошедшем вьетнамскую войну, а потом в конце концов понявшем всю ее грязь. Чарльз Клеменс стал врачом и теперь, как врач, помогает партизанам Сальвадора. Вот он, трудный, неимоверно долгий, но неизбежный путь к соседу: от сердца к сердцу. В постоянном напоминании о том, что альтернативы на этом пути нет, выявлялись честь и достоинство кинофестиваля в Оберхаузене.

Дата размещения: 11-11-2019, 21:28